Архив Александра Львовича Рашковского

Мне посчастливилось знать Валентина Дмитриевича более тридцати лет, начиная со времен учебы в Кировском пединституте, где он преподавал отечественную историю. Вначале его увлеченность революционерами-народниками XIX века казалась мне и моим друзьям странноватой: молодые фрондёры 1970-х, к коим принадлежал и я, не любили этих предшественников большевиков (как и самих большевиков). Но Сергеев сумел убедить студентов, что многие из народников (например, Николай Чарушин, редактор первой вятской частной газеты) являлись людьми чести и совести, истинными нонконформистами («неприспособленцами»), не прогнувшимися потом при постоянных колебаниях иезуитской линии ВКП (б), за что и поплатились карьерой и жизнью.

Таким кристальным нонконформистом был и Валентин Дмитриевич. Все знали о его непримиримой позиции по отношению к коммунистическому режиму – и к сталинским репрессиям, и к брежневскому закручиванию гаек. При неформальном общении он познакомил меня с полузапретной тогда литературой хрущевской «оттепели», с восхищением зачитывая вслух особо смачные цитаты, например, из «Одного дня Ивана Денисовича» Солженицына в макулатурной «Роман-газете» или из «Затоваренной бочкотары» Аксенова в стареньком номере «Юности». С тех пор только с его ироничной интонацией звучит для меня аксеновское: «Старик Моченкин дед Иван битый час собачился с сыном и невесткой – опять обидела его несознательная молодежь: не протопила баньку, не принесла кваску, как бывало прежде, когда старик Моченкин еще крутил педали инспектором по колорадскому жуку… В свое время он писал жалобы: на школьников-хулиганов в пионерскую организацию, на сына в его монтажное (по коровникам) управление, на невестку в журнал «Крестьянка», – но жалобам ходу не дала бюрократия, которая на подкупе у семьи» .

По духу своему Сергеев и сам – из шестидесятников: не смог он смириться с кировской «бюрократией, которая на подкупе» и в самый пик брежневского застолья (1980) отправился в добровольную ссылку на Камчатку – жить на воле и преподавать то, что хочет. Но в разгар ельцинской демократии вернулся на родину, и тут его талант сверхкомпетентного и честного специалиста по истории Вятского края был востребован на все сто. Потоком хлынули его статьи, книги, телесценарии. Как интереснейший рассказчик и мощная личность он, как мало кто на Вятке, умел удерживать внимание зрителя в телекадре.

Я сотрудничал с ним при издании культурологического журнала «Бинокль» в начале 2000-х (№№ 12, 13, 14, 16). У нас впервые публиковались стихи Сергеева о «кировском народе» ( «отчасти он из простодыров: отнюдь ему не режет слух кирзовая кликуха Киров, развесистая, как лопух» ), о Лёне Николаеве, который «Кирова пришил» из ревности ( «похоже, Коба Джугашвили был в этом разе ни при чем» ), о городе Кирове-Глупове, где и сегодня «пир во времена чумы»: «Депутаты и воры… словоблудны и речисты, надувательства артисты, захребетники-клопы… из накрывшихся обкомов заползли под триколор» . Демократические убеждения позволили историку увидеть сегодняшнюю реальность в ее истинном, мрачновато-саркастическом свете, в духе Салтыкова-Щедрина.

В последний раз я встретил Сергеева 13 июля на пикете за возвращение городу Кирову имени Вятка (у филармонии). Среди организаторов были и его студенты из МГЭИ. Историк, давно уже болевший сердцем, вступил в яростный спор с «простодырами», одна из которых уверяла, что названа Кирой в честь дорогого Мироныча и ни за что не даст переименовать Киров. «Заклюют ведь Вас, Валентин Дмитриевич!» – сказал я ему…

Сегодня, когда наверху воцарились люди, по библейскому выражению, «с двоящимися мыслями, нетвердые во всех путях своих», беспринципные (вернее, с единственным принципом «сделаю что угодно за деньги»), смутные, как машинописный оттиск после закладки в десять листов копирки, яркая, предельно отчетливая и глубоко порядочная личность Валентина Сергеева навсегда останется недосягаемым ориентиром для нас.

Михаил КОКО (газета «Наш выбор – Вятка», 17.08.2006, № 32)

БИОГРАФИЯ И БИБЛИОГРАФИЯ:

СЕРГЕЕВ В.Д. род. 13.08.1940 в Кирове. Предки – хлыновские и вятские священники (по этой линии Сергеев – в родстве с писателями Вал. Катаевым и Евг. Петровым, одним из авторов «12 стульев» и «Золотого теленка»), позднее – учителя, земские работники, врачи, дед-толстовец, двоюродный дед-народник. Окончил истфилфак Кировского пединститута (1964), преподавал там же на кафедре истории СССР. В 1980-95 жил на Камчатке. До кончины преподавал в Кировском филиале Московского Гуманитарно-экономического института (МГЭИ). Кандидат исторических наук, профессор. Сыновья – историк-краевед Александр (МГЭИ) и сотрудник КГТРК «Вятка» Алексей, дочь – на Камчатке.

Автор сценария телефильма «Николай Чарушин: история в человеке» (реж. М.Дохматская, 1998), один из авторов сценариев т/ф «Уроки» и «Служба» из цикла «Как устроена Россия» (реж. М.Дохматская, 2002). Книги Сергеева, изданные в Вятке: «А.В.Якимова» (1970), «А.А.Красовский» (1977), «Павел Хохряков» (1979), «Пропагандист с динамитом: Правда и миф о Степане Халтурине» (1998), «Поборники просветительского служения: из истории Вятки» (2000), « Сам я – вятский уроженец: из истории Вятки» (2000), «Ревнители революционного нетерпения: из истории Вятки» (2000), «Николай Аполлонович Чарушин: народник, общественный деятель, издатель, краевед (к 150-летию)» (2001), «Из истории вятской печати (1837-1917)» (2002), «Разночинцы-демократы Вятки» (2003), «История отечественного государства и права» (2005), «Платоны и Невтоны Вятской земли» (2006), «Ямбы и дифирамбы» (2006). Один из авторов учебника «Вятский край с древности до наших дней» (2006). Изданы в Петропавловске-Камчатском: «Страницы истории Камчатки (дореволюционный период)» (1992), «Вятские "нигилисты": из истории разночинной интеллигенции Вятки» (1994).

Сергеев (в центре) со своими наставниками – краеведами Александром Дмитриевичем Фокиным и Евгением Дмитриевичем Петряевым (справа). 1971. Фото из журнала «Бинокль» № 16

Последний пикет Сергеева: за нашу и вашу Вятку! 13.07.2006. Фото Елены Беляевой

* * *

По возрасту он мне ровня.

Сложён некрепко.

Но как он глянул на меня,

Колюче, цепко.

А с виду хлипок и сутул.

Редеет темя.

Как он прочувственно вздохнул:

«Да, было время…

Но что соделано тогда,

Потом рассудят,

Быть может статься, уж когда

И нас не будет».

По возрасту нас та пора

Не захватила.

В ночи С о з в е з д ь е Т о п о р а

Не нам светило.

Но в те года, наверняка,

Мы оба знаем,

Я был бы попросту зэка ,

Он – вертухаем .

Валентин СЕРГЕЕВ

(из сборника «Ямбы и дифирамбы»)