Генеалогия, архивный поиск, история семьи, составление родословных
Генеалогия, история семьи, составление родословных, архивный поиск

Генеалогия, история семьи, составление родословных, архивный поискГлавная Генеалогия, история семьи, составление родословных, архивный поискАрхив Генеалогия, история семьи, составление родословных, архивный поискГенеалогия Генеалогия, история семьи, составление родословных, архивный поискСписки архивов Генеалогия, история семьи, составление родословных, архивный поиск Услуги сайта Генеалогия, история семьи, составление родословных, архивный поиск Пишите

Генеалогия, история семьи, составление родословных, архивный поиск Об авторе

Генеалогия, история семьи, составление родословных, архивный поискКаталог сайтов

Генеалогия, история семьи, составление родословных, архивный поискПресс - релизы

Генеалогия, история семьи, составление родословных, архивный поискЧАВО

Генеалогия, история семьи, составление родословных, архивный поискКарта сайта

Рассылки Subscribe.Ru
Частный электронный архив личных фондов и коллекций документов

Архив Василия Пригодича

Собачий ящик

Сборник статей

Постнеклассическая трагедия, или Критика критики

Заметка вторая. «Плохо!»

«К Топору зову Русь...»

Н.Г.Чернышевский

Эх, залетные, поскакали по оврагам-буеракам... Критик Виктор Леонидович Топоров заморочен-заворожен Большим стилем (гранд-стилем) советской литературы. Вика отнюдь не одинок: в его славной компании такие разные люди, как писатель Владимир Сорокин, культуролог Борис Гройс, литературовед и философ Игорь Смирнов. Советскую «разрешенную» литературу я на дух не выношу, однако, помню, какое впечатление на меня в детстве производили московские сталинские «высотники»-«высотки» (и жутко, и сладко, и сопля из левой ноздри вытекает, и живот от щенячьего восторга пучит).

Все прошло, все пройдет. Лет пятнадцать тому назад член Союза писателей был по петровской Табели о рангах, не слишком модифицированной большевиками, чиновником четвертого класса, Действительным статским советником, в армии – генерал-майором, на флоте – контр-адмиралом. Братва, никто не поверит, но и квартиры давали. Были времена былинные, да сгнили. Через всю книгу Топорова шелковой нитью проходит некая метафизическая тоска (сумление и томление души) по тем баснословным временам. Не уверен, что автор это полностью осознает.

Сказанное относится к двум статьям «Слава (так !) и дело. К 70-летию со дня рождения Валентина Пикуля» (июль 1998 г.) и «Юрий Трифонов: другая жизнь» (сентябрь 2000 г.). На Виктора иногда нападает «некая куриная слепота» и взгляд вострый гасит. Помню, как лет тридцать тому назад он с пеной у рта советовал мне прочитать (сходить в театр и посмотреть на киноэкране) какую-то пьесу какого-то Гельмана про то, как работяги на партийном (!!!) собрании отказались от премии. Вся пьеса «Протокол одного заседания» и состояла из презентации данного партийного собрания. Я не шучу. Этого Гельмана недавно по телевизору показывали: демократии нас учит. Сынок у него шустрый, Маратом кличут (хорошее ласковое имя). Верной дорогой идете, товарищи.

Статья об историческом романисте заканчивается так: «...Валентин Пикуль предстает в сегодняшнем свете здравомыслящим, серьезным и занимательным историческим писателем, – предстает кривым, которого в царстве слепых по всем канонам следует провозгласить королем (С. 319). Витя, не будет Пикуль, Царствие ему Небесное, королем потому, что он варвар, лгун, ксенофоб (историософия Пикуля чудовищна) и малограмотный чудак. Не мы ли с Тобой в годы оные поражались тому, что ему в лом было нанять аспирантика из Пушкинского Дома, который бы за три ночи снял все невероятные фактические ошибки в любом его романе (кроме «Баязета» – ПЕРВЫЙ исторический роман Пикуля: все сделано-выделано на совесть). Вика, ну, какая у Пикуля «антисоветскость» (С. 313). Издатель, кинувший Тебя на «бабки» (Ты упоминаешь его фамилию в книге, а я умолчу), в годочки ОНЫЕ служил в Агентстве печати «Новости» (была такая гебистская организация для одурачивания западных лохов; помнишь, какие мистер X газетки издавал в Дании, Новой Зеландии, Канаде и т.д.), многократно приезжал в Питер забирать в Лениздате тома сочинений Пикуля на финской бумаге, с золотым обрезом и в кожаном переплете, для членов Политбюро. Думаю, что члены Полютбюро читать или не умели, или не могли (товарищ Соломенцев – покровитель Валерия Петровича – умел), так их жены и аппаратчики читали. А верхнее чутье у них на «антисоветчину» было лучше, чем у пойнтеров. Вика, ни один человек моложе тридцати пяти лет книгу Пикуля никогда в руки не возьмет, ибо НЕИНТЕРЕСНО и ЛЖИВО. Касторка не водка «Флагман», много не выпьешь.

В статье о Трифонове Виктор Леонидович несколько монотонно и занудно курочит крапивное интеллигентское семя. Приведу пару «забойных» цитат: «...трифоновские герои – и им подобные – стали прорабами перестройки – и безнадежно профукали ее. Вот затеяли обновление литературы – и похоронили ее на переделкинской свалке. Вот разоблачили все, что можно, и все, что нельзя, оставив себе самим лишь самое заветное. И вот, кроме отвращения, способны нынче вызвать только недоумение: интересно все же, почему вы такие поганые?» (С.326). Проницательных читателей покорнейше прошу в ладоши не хлопать. «Через большое горнило сомнений его анафема прошла» (заменим у Федора Михайловича слово «осанна»). Виктор Леонидович – не мелкий фраер, а крупный, один из культурнейших (во всех смыслах этого богатого обертонами слова) литераторов нашего поколения. И перед этим: «Догадался Трифонов... это не хорошие люди – не исключительно хорошие, но и не исключительно плохие, а более или менее нормальные» (С. 325). Вика, все люди на всем свете ОДИНАКОВЫЕ...

Поправочка. Юрий Трифонов ни о чем не догадался. Догадался В.Л.Топоров и еще один... (умолчу). Критик изволит писать: «А Трифонов возвращается. Для него начинается другая жизнь» (С. 327). Вика, взор Твой подагра что-ли туманит, но она на глазки не влияет. Какой Трифонов, окстись. Статья опубликована три года назад. Кому сейчас нужны тексты литературного барина с кривой ухмылкой и робкой фигой в кармане. Бронебойный бронепоезд советской литературы продан на металлолом за копейки, а подводная лодка, команду которой составляли московские кофеманы-корефаны, иллюзионисты-аллюзионисты, болевшие хроническим триппером нанайской борьбы с брежневской цензурой, уж добрых лет двенадцать тому назад потонула в фекалиях. Ну, какой вменяемый человек (кроме профессионального писателя, чья дееспособность под большим вопросом) купит том Трифонова? Да и литератор лучше купит водки. «Поднимите фижмы»... у Вия. Эти детские жмурки с недетской железной машиной никому ни на тугрик монгольский и «лингам золотой» Федора Сологуба не нужны. Кстати, о Сологубе. Все его стихи-романы (гениальные) многократно изданы-переизданы. А на них никто, включая Виктора Леонидовича, ни малейшего внимания не обратил. А Сологуб – не Трифонов.

 

Топоров – первый запевала в хоре плакальщиков-восхвалителей БЫЛОЙ литературы. Подкатываем к третьему акту постнеклассической трагедии. Я уже не раз писал о том, что мне, «духовному растлителю молодежи», «певцу» Пелевина-Сорокина-Татьяны Толстой-Суворова-Житинского-О`Санчеса-Хлумова-Крусанова-Акунина-Юзефовича-Ивантера и иных «строкогонов», нравится современная русская литература. Цветет и пахнет ЕЙНАЯ узорчатая сложность. Вино молодое бродит и мочой отдает. Дозреет в мехах козлиных и бочках дубовых: «букет», цвет, запах и крепость с ног валить будут.

Третий акт. Еще раз приведу маленький «кусочек» из статьи о Трифонове: «Вот затеяли обновление литературы – и похоронили ее на переделкинской свалке». Странно как-то: похоронили, а критик издал толстый том фельетонов о современной литературе. Ничего: выбралась Русская Литература из-под мусора, пьяная Старушка убогая, как законная жена Ставрогина, изнасилованная натурально Чубайсом, Паненка-Полонянка, с юбкой разодранной жирными пальцами (чьими – понятно).., водочки выпила, травки критической покурила, правда, не в критические дни, ибо в 1991 г. миновали оные, скромные зеленые рубли в лифчик сладострастно «сховала» и заплясала на костистых, с густопсовой шерстью лапах контрданс. Выражаясь простецким языком, этот танец – сакральная мистерия для неофитов, охватывающая эйдетическую сущность и исторически разнородные состояния «русскоязычного стрекулиста-щелкопера» и в ЭТОМ СМЫСЛЕ ориентированная на эпос Гомера, а одновременно и на «Краткий курс истории партии “Единая Россия”».

Тут-то мы, «с последней прямотой» «шершавым языком плаката», как на допросе в ВЧК, спросим Виктора Леонидовича: «Чем вы занимались до 1991 года, а? И еще: «Кого Вы вербуете в кавалеры и подружки Великой Русской Литературы», белой медведицы нашей духовности, воспаленной и саднящей, как Гондурас? С кем Вы, Виктор Топоров? Пора разоружиться перед партией Зигмунда Фрейда-Зюганова-Жириновского. Только не надо ля-ля про пустынника Серапиона и собачью будку из кошачьей кости.

О кавалере-покровителе ожившей покойницы. Витя «комиссарит» в жюри весьма престижной премии «Национальный бестселлер». Ну, есть там разномастные литераторы и прочие демократические дурачки для блезиру, но премию присуждает понятно кто, руководствуясь революционным правосознанием. Вика любит потешиться над литературными плутами (и московскими, и питерскими), которые дарят премии друг дружке по беспардонному блату (см., к примеру, фельетон «Как в Питере пилят “Пальмиру”. Физиология литературной премии» (С. 400-406)). Борзо написано, яростно, хлестко, зло... тррррррр по клавиатуре, и полный абзац...

В прошлом году лауреатом «Национального бестселлера» стал Александр Проханов (роман «Господин Гексоген»), главный редактор достославной газеты «Завтра». Отвязанная газета, с пубертатной эстетикой, основанной на пионерских страшилках. То, что патриоты-государственники, твердые зюгановцы и мягкие макашовцы, берут лавэ НЕПРИКРОВЕННО у Бориса Абрамовича, – не мое кошачье дело. А вот так звезды сошлись, что Витюша много печатался в прохановской газете и в литературном приложении к оной... Алхимия... Красный лев гужуется-публикуется у ЖЕЛТОГО жука-скарабея запасливого. Теория вероятностей, блин, и постмодернистская этика-эстетика (это о награждении богоданного вождя – идеолога «левых»)...

Мягко попеняю Виктору Леонидовичу, приведу два финальных абзаца из своей рецензии на роман Проханова: «Неловко мне, не с руки как-то, но вынужден сказать, что книга прокопчена зловонным антисемитским дымом. А вот это уже никуда не годится, ибо Россия претендует на почетное место в семье цивилизованных стран...

Удивляюсь я своим коллегам - членам жюри литературной премии “Национальный бестселлер”, многих из которых знаю. Ну-с, получит Проханов семь тысяч долларов, ну, будет книга издана премиальным тиражом 50 000 экземпляров. Дело хорошее, правда, не Божие. С милой улыбкой и потаенным кукишем присудили премию идейному людоеду: мол, китч, карнавал, постмодернистский центон и прочая белиберда. Невинные литературные игры и, несомненно, виновная совесть. Да и на самом деле роман Проханова нельзя назвать плохим, он метафизически содрогателен и ужасен, как медитация об аде. Воля ваша, пацаны и дамы. Только помните вещие слова Петра I : “В России и небывалое бывает”. Так вот, если “ИХНЯЯ ВОЗЬМЕТ”, не причитайте и не верещите, когда вас за волосы повлекут на Лобное место. “Отсекать головы” - так и только так - навязчивая идея-мечта «коммунопатриотов». И еще добавлю: в книге есть искренние слезы о России и неподдельное бесовско-люциферианское величие…» (Василий Пригодич. Роман-скандал, или Роман-пасквиль // London Courier , 2003, № 184, 7-20 March . P . 22).

А в чем коренится «третий акт» постнеклассической трагедии художника? А в том, чтобы в женихи-покровители-осеменители Отечественной словесности принудительно навязать таково «пушистого», сладкоголосного бюль-бюль Генштаба, нужно ЕЕ ненавидеть. Не просто не любить, а ненавидеть яростно, наотмашь, и финкой в бок.... Трагедийно, мистично и романтично (так теперь говорят на голубом глазу), когда художник ненавидит Мать-Литературу, коей он вскормлен, оперен, вразумлен и в мир печальный на заработки спроважен. Полтора года назад Проханов был забытым прозаиком-маргиналом, теперь он, лауреат, сэр-пэр и коллежский советник, не сходит с телеэкрана, бабачит и тычет, стрекочет и угрожает. И лжет, лжет, лжет. Будь его воля, он бы Виктора Леонидовича пристрелил на месте: ИМ ни в коем случае не нужны ДОБРОСКЛОННЫЕ союзники.

Подруливаем к четвертому акту (у меня, как у Иосифа Виссарионовича: пункт первый, второй и т.д.). Ладушки. Похоронили гады-интеллигенты литературу, поглумились, откопали и... снова поглумились. Мрак и туман. Ни черта не видно, снег с дождем (только что вернулся с Неописуемой и Дворнягой – именно такая погодка). Возрадуйтесь, бражники и блудницы. Серебряный горн Виктора Леонидовича протрубил «зорю»: на мглистом небосклоне российской духовности, простите за употребление табуированной лексики, появился краешек Солнца. Дева-отроковица грядет в ризах белых: ИРИНА ДЕНЕЖКИНА. Прошу любить и жаловать.

А при чем тут Топоров? Притом... – он, главный редактор издательства «Лимбус Пресс», совокупно с директором оного господином Тублиным по-черному пиарят и по-белому раскручивают юное целомудренное сверхдарование. Барышне посвящена, к примеру, апологетическая статья Саши (так!) Денисовой «ТаТу русской литературы» (Огонек, 2003, № 37, 13-19 октября). Господин Тублин с ходу заявляет, что «на прошлой Франкфуртской ярмарке Денежкина была звездой номер один и затмила нобелевского лауреата Кертеса» (С. 35). Вообще-то в нашей корпорации принято за базар отвечать, ну, да, ладно: начальство, ДИРЕКТОР.

Барышня-прелестница и плутовка, учится на третьем курсе факультета журналистики Большого питерского университета, издала книжку (читатель, догадайся, в каком издательстве – правильно), оная переводится на иностранные языки для услаждения тамошних лохов. Бывают натуральные говорящие фамилии: ДЕНЕЖКИНА. Милейшая девушка, ростом 180 сантиметров. Все на месте. Все при ней. Мадмуазель соперничала с Прохановым в сладострастном обретении премии «Национальный бестселлер», но пролетела. Читатель, мы с тобой лохи лопоухие, но не возникает ли у тебя мистического прозрения-озарения-воспарения по поводу того, КТО получит искомую премию в будущем году? В этом году премия присуждена каким-то рижским литературным отморозкам.

Саша Денисова простодушно пишет, что нашу Офелию «отыскал среди ДЕСЯТКОВ ТЫСЯЧ БРАТЬЕВ, которые любят литературу как никто, Виктор Топоров» (С. 35). Вот врут журналисты: Виктор Леонидович прегрозен и преленив, посему он, ежели и полистал с полчасика творения гениев на сайте «Проза. Ру», то с омерзением бросил это богомерзкое занятие. Да и Интернет Витюша подключил совсем недавно... Впрочем, я допускаю мысль, что Ирочка вышла из головы Виктора, аки Фаина Паллада из зевесовой...

Ну-с, любезный читатель, пора тебя ознакомить с фрагментом изысканной прозы Зинаиды Гиппиус XXI века: «Гамлет был щуплый децл. Наркотой не увлекался, не бухал, как конь, но иногда пиво с водкой в пополаме пил [примечание рецензента, с которым, верую, согласится и полковник Баранов: гуманитарный «Ёрш» – бодрящий напиток, веселящий дух скорбный, но огорчающий телесную возбужденность]. А вообще чувак был прикольный, без ботвы, без всякого отстоя. Только тормоз. Вроде ему Офелия нравилась и он ее письмами по инету заваливал типа “Киска моя, я тебя хочу”. А в реале расшевелить его было сложно: гнал всякую муть, что все гопы вокруг, мажоры и мудаки. А она втрескалась конкретно. Хотела трахнуться с ним, а он – ни фига. Ну и, короче, у нее крышКа поехала, она взяла и типа с собой покончила. Ваще у Гамлета до фига и дома проблем было. Рудаки у него были притырочные, а мазер вышла замуж за чужого дядьку, и тот все время бухал и дома себя вел типа как основной, а Гамлет никак забить на это не мог и все думал: “Чтоб ты сдох, чмо!” Ну, короче, стал думать, чего бы отмочить, чтобы дядькиной спокойной жизни конец наступил. И такую чисто дичь придумал, что вообще капец» (С. 35).

Яду мне, яду... Больше и сказать нечего. Однако скажу. Проблематика шекспировской драмы изложена исчерпывающе. Толстой с его занудным пересказом «Гамлета» в «антишекспировском» трактате почивать изволит. Вот он, господа, новейшей русской сверхлитературы «чистейшей прелести чистейший образец». Кушать подано, пипл все схавает. Братва, а барышня-то голая, кинут ее взрослые дядьки, потешатся и на мороз выкинут. Заплатив, правда, сполна и по-честному.

«Огонек» приводит милые ответы на вопросы наливающейся соком (роман пишет сейчас) прозаИКЕССЫ: «Любимый певец: ДеЦл. Любимый фильм: «Пуля». Любимая еда: Orbit White . Хобби: бухать. Мечта: сняться в клипе с ДеЦлом, стать женой его же; замочить всех лысых, бритых и плешивых» (С. 35). Вот она в порфире венчальной Василевская-Серебрякова-Драбкина нового века в одном флаконе. Виктор Леонидович пописывать изволил о том, что Анна Ахматова была вдовой русской литературы. Вот Витюша и привел за ручку прихотливому, глупому и небритому русскому читателю НЕВЕСТУ-НАДЕЖДУ. Читатель, ты только не подумай наивно, что барышня – дура. Что-ты, родной. Эта умная, проворная и чрезвычайно смекалистая девчонка-растаманка просто понты кидает. Все просчитано, все продумано в корыстном расчете ошарашить старых литературных козлин (типа меня) и юных восхвалителей (типа Виктора Леонидовича). Дедушки, позолотите ручку, и... благодушно позолотят.

Сбежал я в минувшую среду с писательского собрания: гвалт какой-то бессмысленный и беспощадный. Натурально, виделся с Виктором Леонидовичем, доложил, что вторую статью о нем обдумываю. Шел я по Невскому домой и лишь в ЧЕТВЕРТОМ по счету магазине купил книгу великую (продано, братва): Ирина Денежкина. Дай мне! ( Song for Lovers ). Сборник рассказов и повестей. СПб. Издательство Лимбус Пресс. 2003. 224 С. Тираж 5000 экземпляров. Цена 103 рубля. Прочитал. Да, это вам не «Божественная комедия» сурового ДантА, не сюсюканье про Биче. Посильнее, покруче и позабористее будет. На задней крышке – ударный слоган «Юная Франсуаза Саган из Екатеринбурга. Виктор Топоров».

Несколько цитаток. Некий Денис произносит, как Манфред, богоборческий монолог: «Маменькиных сынков развелось до <...> [ломаные скобки везде принадлежат рецензенту-пуристу]. Всяких сопляков понторылых, которые за папика прячутся. А ты выйди один на один со мной, чмо, вот и поглядим, кто крутой.... Чмыри позорные... Мажоры... Вые<….> всех, и все. Всех, на <…>, в армию» (С. 27). Образчик романтической дискурсивной коммуникации троих: «Ты кому вчера дала? – спросил Олег, зажигая сигарету. Сощурился, подул в сторону. – Тохе. – Я не помню, – честно сознался Антон. – Ну и иди на <…>...» (С. 103). Вот прелестное любовное стихотворение в прозе: «У него поехала крыша, и все внизу напряглось» (С. 125). А вот элегантное воспоминание о будущем весталки Марты: «Марк положит меня на кровать и принесет из кухни ножик с красной ручкой. Ножиком он выковыряет мне глаз и кончит в эту дырку. Потом пойдет на кухню, выпьет кофе и вернется. Выковыряет второй глаз. Опять кончит» (С. 195). Цепляет? Нет! Нет! Нет! Девушка-скромница, однако, своим аккуратным носиком, как волчица молодая, чует конвертируемый литературный мейнстрим. Нате, жрите!

Барышня-то, поверь, читатель, остро талантлива, слово чувствует, во рту перекатывает, нити серебряные плетет, но вот дяденьки бородатые небескорыстно подвигают ее писать всяческую чушь. Не Франсуаза Саган, выпустившая первую книгу в 19 лет, а, увы, Феклуша Сазан. Ежели бы я писал статью персонально об Ирине Денежкиной, то я бы назвал опус так: «Надежда БабкиНЫХ русской словесности». Читатель-то бедный, как верблюд, право, что ему в лоб положат, то и жует.

А о чем пишет-то Феклуша? Да о любви юношеской винной и невинной. Наше с маститым критиком поколение мучительно познавало Огненную Тайну Пола. Мы, как тетерева глупые, считали себя провозвестниками-протагонистами Сексуальной Революции. Почитал я мисс Денежкину и огорчился: у нас был просто-напросто местечковый сексуальный бунт (ну, баловались, баловались, конечно, но не так, не без страха и трепета). А эти дети, выросшие под рекламу кондомов-прокладок, балуются совсем иначе. Какая Тайна Пола сейчас – отстой и капец. Теория «стакана воды» бессмертной большевички мадам Коллонтай (соитие – драматическое ВСЕГДА – у нее – как стакан кока-колы выпить) живет и побеждает. Однако страдают дети, как все дети, мужая и болея, больше нас. Пошлейшая романтика была для нас сладким обманом-туманом-диваном. Вика, я все помню, но в отличие от Тебя ничего не расскажу. И еще впал я в изумление трансцендентное вот по какому поводу. Мы пили безмерно в студенческие годы, но работали: писали конспекты, курсовые, которые потом были опубликованы в академических изданиях, Виктор Леонидович, в частности, переводил Рильке, П.Целана и т.д. А эти – новые – ни хрена не делают, «бухают», баклуши бьют и бессистемно случаются, как «кролы» М.Б.Ходорковского. Исполать дети, правда, расплата за эти легкие дионисийские игры бывает тяжелой, хароново-церберской («На выбор – кладбище, дурдом»). Славно, что детки пиво-водку кушают (какие там пепси-джин-тоники-сидры), а не убийственные советские портвейны. Читатель! Помнишь гениальный элегический дистих: «Кто пьет портвейн розовый, тот ляжет в гроб березовый». Добавлю от себя: «Кто пьет водку с пивом, помрет молодым и красивым». Ирочка может спросить: А чего вы, дедульки некрашеные, как волки, седые, не померли пока до поры? Отвечаю. Доченька, здоровье у нас было преизбыточное, питание отменное, вода и воздух отравлены не были и т.д. В те годочки не то, что про СПИД, а и про аллергию мещанскую никто не слыхивал. Так-то.

Герои Ирины Денежкиной почему-то опасаются сдавать «зарубу». Это так теперь прозывается курс истории зарубежной литературы (при нас он назывался «зарубежкой»). Объемный и сложный курс. Виктор Леонидович преподает на филологическом факультете теорию художественного перевода. Вот и поднатаскал бы деток-журналистов по «зарубежке». Ой, как не помешало бы мадмуазель Денежкиной почитать разномастных маркиза де Сада-Флобера-Гюисманса-Пруста-Томаса Манна-Гессе-Джойса-Борхеса и т.д. А из наших – извольте список: Лев Николаевич Достоевский-Чехов-Бунин-Белый-Сологуб-Михаил Кузмин-Пастернак-Фурманов-Н.Островский-Вс.Вишневский-С.Бабаевский, ну, ясен пень, Пикуль-Трифонов. Начинать, конечно, нужно с творений обожаемого Виктором Леонидовичем Даниила Гранина...

Бывают честные читатели, надеюсь, что и Ирочка такая.. Мальчик, студент .............. факультета Большого императорского университета заказал мне «уроки»: натуральный курс лекций по «зарубе». Это мы моГЕм.! Мальчик честный. Говорит мне: дедушка Кот, все читают Пелевина и Коэльо, все восторгаются, а я ничего не понимаю. Я в ответ: Сынок, это их проблемы, а не Ваши. Утешил, он и успокоился. А вот в текстах госпожи Денежкиной все понятно, все прозрачно, все ясно, как в луже мочи, отражающей звезды. В луже моча, но в ней пляшут, переливаясь, иные миры. Новый мир, новая литература, новый гранд-стиль.

Книжка Денежкиной снабжена поразительным послесловием. Просто полный, братцы, ататуй – панихида с танцами. Пара цитаток: «Материал, с которым работает автор, как будто предполагает... такой ключ прочтения. Это внутренняя жизнь девушек и юношей пубертатного, по преимуществу, возраста, озабоченных проблемой выбора объекта, а также использованием наличествующего у них сексуального влечения» (С. 211). Еще: «Все эти фразы вроде “Так что, девочки, нам-то спокойно пожить удастся, а вот этому Валерочке – <…>. «Это за три п<….>, Нигер” и прочие ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫ отнюдь не употреблением обсценной лексики. В них отчетливо улавливается СУХОЙ и СТОЙКИЙ аромат НОВОЙ языковой игры, подобной той, что возникает в современном американском авторском кино у Джармуша, Тарантино, Брэддока и прочих. Слово в этой языковой игре не является ВИНЬЕТКОЙ, не может употребляться как ЭПИТЕТ или даже как ПРЕДИКАТ. Это абсолютно КОНЦЕПТУАЛЬНЫЙ язык, состоящий из СУЩЕСТВИТЕЛЬНЫХ и ГЛАГОЛОВ, через игольное ушко “маленьких различий” (!!!!!!!!!!!!) ПРОРУБАЮЩИЙСЯ в суть вещей» (С. 214; ломаные скобки, восклицательные знаки – мои, выделено – мной). Яду мне, яду...

Послесловие подписано: ИМЯРЕК (имя дамы-патронессы не назову), кандидат философских наук, доцент кафедры онтологии и теории познания СПбГУ. Аз, погрешил на Вику, мол, он сочинил в общем-то элегантный пародийный отзыв на диссертацию «Обсценная лексика в творческом наследии В.И.Ленина». Сердце, однако, дрогнуло, проверил по росписи университетских чинов: есть такая партия, есть такая дама-онтолог, читающая следующие курсы: История и аналитика чувственности, Онтология и теория познания, Опыт чтения как герменевтическая проблема. От сердца и ума желаю доцентше защитить докторскую диссертацию по герменевтической проблематике творчества Ирины Денежкиной.

Вот он – четвертый акт постнеклассической трагедии художника. О, как же нужно презирать Мать-Словесность, каким гнусным быдлом считать придурковатого читателя, чтобы императивно-властно-принудительно ВТЮХИВАТЬ такое, а? Большевики (Троцкие-Авербахи-Ермиловы), а уж тем паче Чубайсы-Гайдары-Явлинские-Березовские себе ничего подобного не позволяли. Господа, девочку погубите ни за что, ни за грош, ни за чих. А.Н.Житинский покровительствует студентке того же факультета журналистики Ксении Букше. Там все честно-благородно-по-офицерски, ибо Букша – состоявшаяся ПИСАТЕЛЬНИЦА... Эх, в иудейском праве есть такое жуткая догма: невиновен, но наказуем Небесами...

В трагедии должен быть эпилог. Вот он – мой рифмованный текст, посвященный тридцатидвухлетию Виктора Леонидовича и составленный в Судаке (Коктебеле), где мы славно гужевались в золотые годы золотого застоя (так теперь принято пописывать):

В. Т.

 

Сними мишурное обличье.

Побудь в раздумье недвижим.

Яви таимое величье

Не только близким, но чужим.

 

Ведь маска площадного мима

Навек не скроет хитреца.

Картон в чаду огня и дыма

Пронижет аура лица.

 

И все увидят, холодея,

Что, нарушая общий строй,

Под балахоном лицедея

Бредет трагический герой.

 

За ним на фуре в пестрых лентах

Везут нехитрый гардероб,

И серебро для монумента,

И эшафот, и тесный гроб,

 

Ведро чернил, полпуда грима,

Реприз дубовый поставец,

Тугие крылья серафима,

И поэтический венец...

 

Друзья склонятся горделиво.

Враги рассеются, как дым...

И ты уйдешь неторопливо

На небо вечно молодым.

 

9 августа 1978 года

 

Ставим точку. Еже писах – писах.

Василий Пригодич,

Член Литературного фонда

Уподобляясь орденоносцам, перечисленным в «заметке второй», подписываюсь неизвестным читателю «титлом».

17 ноября 2003 г. СПб. Утро туманное, утро седое...




Документы В.Пригодича

 Биография В.Пригодича,список публикаций
Статья о Цветаевой и Рильке
Статья о романе А.Проханова
Статья
о сборнике Бродского

Кошачий ящик (сборник)
Ветер в ничто (сборник стихов)
 

Собачий ящик (сборник) :

О романе П.Краснова
Иные волны
Русский шотландец
Роман-скандал
Не учи сороку...
Почему Россия Не Перу?
Тень на плетень
Двести лет рядом,ч.1
Двести лет рядом,ч.2
116 лет войны
Жизнь Сталина, ч.1
Жизнь Сталина, ч.2
Опыт аналитического чтения,ч.1
Опыт лирического чтения,ч.2
Четвёртый сон Веры Павловны
Банальность зла
Нечто и Ничто
"Три мушкетера" наоборот
Явление поэта
Новый Пелевин
Старый Пелевин
Очень веселная книга
Критика критики, ч1
Критика критики,ч2
Мы знаем Пушкина..



Архивные новости


Ономастика - история фамилии


Партнёры сайта



Генеалогия в Украине

Кольцо генеалогических сайтов

Генеалогия евреев местечек Волыни и Слуцкого уезда. Фамилии: Перельмутер, Лангер, Фельдман, Шидловер. История цадиков Тверских из Макарова-Бердичева


© Copyright 2002-2023

Архивное дело. Генеалогия. Родословные. Поиск.

Rambler's Top100 Наши друзья: Mail.ru Рассылка 'Генеалогия, история семьи'